Голос был отцовский. Сердце Лили словно раскололось пополам: и хотелось обнять отца, и убежать куда глаза глядят.

– Может, опять девчонка пытается войти, – сказала за дверью мать. – Если так, поймай её.

– Ладно, поймаю.

Вроде отцовский голос. Но нет, непохоже. Холодный и плоский, как керамическая плитка.

Лили, кряхтя, нырнула сквозь дверцу, оцарапав себе живот, и приземлилась на сырой гравий снаружи. Она отошла в сторону и спряталась в темноте за бочкой для дождевой воды.

Мышонок остался в доме. Внутри. И это беспокоило Лили. Хотя познакомились они совсем недавно, ей не хотелось, чтобы с ним что-то случилось.

Она ждала, что вот-вот в кладовке загорится свет, что окно над головой станет ярко-оранжевым прямоугольником во тьме, однако ничего такого не случилось. Только слышала, как двойник отца вошёл в комнату, звук открывающейся двери и его шаги по керамической плитке, но, похоже, света ему не требовалось. Он и так всё видел.

– Беги, Мышонок, беги, – сказал стоявший на карнизе Ворон, наблюдая за тем, что происходит внутри.

Лили прижалась к стене.

– Ой, только не это! – воскликнул Ворон, переминаясь с ноги на ногу.

Шаркающий звук.

– Нет, нет, только не веник, – взмолился Ворон.

Внутри кто-то пронзительно взвизгнул, должно быть, от страха.

– Беги в другую сторону, – велел Ворон Мышонку.

Можно подумать, что тот слышит. Это было похоже на то, как папа Лили разговаривает с футболистами во время матча, транслируемого по телевизору.

Нет, она этого не вынесет. Лили расслабилась, разогнула колени и подняла голову, стараясь заглянуть в нижнюю часть окна. Она увидела отца или двойника, похожего на отца, танцующей походкой двигающегося по кладовке. Он крутил обеими руками веник на длинной ручке и яростно подметал пол, а там – маленького суетливого Мышонка, пытающегося увернуться от щетины.

Но этот папа был проворнее, быстрее, чем её настоящий, который время от времени по воскресеньям ездил на велосипеде в булочную за круассанами и называл это зарядкой. Веник метался и мотался, гоняя Мышонка по полу, как заколдованная метла из сказки. Чёрные глаза призрачного отца тускло мерцали, будто гранёные, а не круглые. Тут Лили поняла: это угольки. Глаза снеговика.

От страха больно щемило в груди, будто Лили глотнула отравленного воздуха.

Над ухом тревожно хлопал крыльями Ворон.

– Милая, – сказал отец через плечо.

Её настоящий папа никогда в жизни не называл маму «милая». Лили припрятала эти сведения в тайный кармашек. «Эти» притворялись её родителями, хотя многого не знали. Надо запомнить.

– Это всего лишь Мышонок. Я загнал его в угол. Иди сюда и открой дверь.

Лили присела пониже, когда в комнату вплыла черноглазая мама, держа одной рукой ребёнка.

Проскользнув к задней двери, она распахнула её настежь, папа Лили крутил веник, словно неясное пятно, одной стороной, потом другой, одной, другой, так что Мышонку некуда было деваться – успевай только уворачиваться.

Потом сказал:

– Ага!

И подцепил Мышонка веником.

Дверь была открыта – лёгким движением руки отец Лили провёл веником по полу и взмахнул в воздух. Со своего выигрышного наблюдательного пункта у задней стены дома Лили видела, как Мышонок поднялся к небесам, пролетел дугой, болтая ногами, повизгивая и крутя хвостом, а потом врезался в новый низкий заборчик, отделявший двор от сада.

Визг прекратился. Лили закрыла рот руками, чтобы не издать ни звука, и затаила дыхание.

– Ты видел девчонку? – спросила мать, всё ещё держа дверь открытой.

– Никаких следов.

– Хорошо. От неё одни неприятности. Я нюхом чую. Такая… настырная. Того и гляди нарушит наши планы.

– Она всего лишь ребёнок, – сказал папа. – И одна. Напугана. Она снаружи, мы внутри. И так и будет.

– А если что изменится?

– Ну, дети такие хрупкие.

Засмеявшись, мама Лили закрыла дверь на замок. Шаги затихли, когда эта пара вышла из кладовки. Они и кладовку заперли на ключ. Звук металла о металл был легче, тише, но слышен ясно.

Лили подбежала к Мышонку и опустилась перед ним на колени. Ворон, возбуждённо махая крыльями, приземлился рядом.

Кротиха неуклюже подошла поближе и села у её ног. Уж тоже был где-то неподалёку, Лили слышала шипение.

Лили взглянула на Мышонка. Скрюченное тельце неподвижно лежало на камне. На глаза Лили навернулись слёзы.

– Ой, Мышонок, – опечалилась она. – Мне так жаль.

Тот не шелохнулся.

Глава 9

Лили потёрла кулачками глаза. Она до сих пор не верила ничему.

Она отказалась от родителей, сказала, что не желает их видеть, и вот они ушли, а в её доме поселились странные существа с угольками вместо глаз, Мышонок погиб, и всё из-за неё. Другие звери столпились вокруг, склонив головы. Мягкие, пушистые, в перьях.

Кроме Ужа.

– О чём это ты жалеешь? – садясь, спросил Мышонок.

Лили плюхнулась на гравий. Там было сыро, но ей было всё равно.

– Мышонок! Ты жив? Почему тогда лежал как мёртвый?

– Отдыхал.

– Отдыхал?

– Да. Утомился. Напрыгался, убегая от веника.

Лили вытерла рукавом глаза.

Ну как тут поверишь? Она плакала о говорящем мышонке, о котором до сегодняшнего дня понятия не имела. А теперь глупо себя чувствовала.

Мышонок прыгнул ей на колено, взбежал повыше и уселся на плечо.

– Так, что у нас дальше? – спросил он.

– Что ты хочешь сказать?

– Как будем проникать в дом?

Лили смотрела на пустой чёрный дом с запертыми дверями и окнами.

– Ты хочешь, чтобы мы опять туда вошли?

– А разве тебе не хочется вернуться к прежней жизни? – спросил Мышонок.

Лили призадумалась. Она была против Малыша. Но очень хотела, чтобы всё стало по-прежнему и жили они как раньше: мама с папой и она, отмечали праздники, рисовали, читали рассказы, играли на детской площадке, а вечером вместе смотрели по телевизору передачу «Британия ищет таланты».

Всё это было прежде, когда приходилось беспокоиться только о том, чтобы не забыть в понедельник форму для физкультуры. Прежде, чем она заболела.

Но объяснять было долго, и вместо этого она коротко ответила:

– Хочу.

В душе её ещё не угасла злость из-за случая с Мышонком, мерцавшая, словно язычки пламени, когда родители поджигали хворост в очаге домика в Озёрном крае, который иногда снимали. Отблески.

Она ненавидела, когда страдали другие, и всегда бросалась на помощь. И люди к ней тянулись. Когда у неё ещё были друзья.

Мышь, конечно, не человек. Но всё же.

– Можно прорыть туннель, – предложила Кротиха.

– Там ведь… фундамент и всё такое, – вспомнила Лили. – Из цемента.

– Да, это осложняет дело, – признала Кротиха. – Ой, а мне так хотелось помочь.

В дальнем углу сада раздался шорох: из кустов, принюхиваясь, появилась лиса.

– Я догадываюсь, что он хочет открыть нам двери с помощью какой-нибудь хитрости.

– Чего? – спросил Ворон.

– Я про хитрую лису.

– Нет, – ответил Ворон. – Это просто лиса. К тому же «она».

– Откуда вы знаете?

– У неё лисята.

И точно, следом за пробежавшей через сад и скрывшейся на противоположной стороне за стеной лисицей промчались три лисёнка, вылитые мать, только помельче.

Наверное, этим зверькам она казалась огромной, как родители, их малая копия. Вероятно, это что-то значило, только что?

– Предлагаю предпринять атаку с воздуха, – прыгая по стене, заявил Ворон и театрально приподнял крыло.

– То есть?

– То есть… проникнем сверху. Погодите.

Он взмыл высоко над домом, блеснув чёрными трепещущими крыльями, и пропал из поля зрения.

Потом он появился снова и приземлился на плечо Лили.

– Дымоход, – сообщил он.

– Да, – ответила Лили. – И что с ним?

– Дом-то старинный, – объяснил Ворон. – С большим дымоходом. Влезем через него. Спустимся.

– Я не помещусь, – засомневалась Лили.

– Ты только что прошла через собачью дверцу.

– Собака большая. Дымоходы нет.

– Чепуха, – задрав клюв, заявил Ворон. – Во времена королевы Виктории дети лазали по дымоходам вверх и вниз, счищая сажу.

– Что-то не верится, – ответила Лили. – Небось очередная сказка. Ну я, во всяком случае, через трубу не пролезу.

Ворон слегка клюнул её в шею.

– Что же, – сказал он. – Есть только один способ проверить.

Глава 10

Конечно, чтобы добраться до дымохода, нужно подняться на крышу, а это, как всегда говорил папа Лили – настоящий папа, – легче сказать, чем сделать. Стена была как стена – очень высокая, настоящая, добротная. И окна как окна – гладкие стеклянные. Не вскарабкаешься, как по ступенькам или по лесенке, ничего похожего.

– Даже если я не застряну в трубе, то не смогу до неё добраться, – расстроилась Лили.

– Чушь, – сказал Ворон, – слова «не могу» не должно быть в твоём словаре.

– Не скажите, – возразила Кротиха. – А если понадобится сообщить, что она не может кого-то услышать, понять или…