Зависать с пацанами на даче всю ночь без родаков и назойливых сводных сестер дорогого стоит.
Пару минут я смотрю на безмятежное лицо друга, а потом толкаю его локтем в бок, когда цепкий взгляд Семеновой Инги Аркадьевны мажет по галерке и приклеивается к блондинистому затылку.
– Вставай, бро.
Шиплю выразительным шепотом и, получив красноречивый оскал от все той же Инги Аркадьевны, затыкаюсь.
– Ваша фамилия, молодой человек?
– Крестовский.
– Игнат Дмитриевич. Прекрасно. Я вас запомнила.
Многообещающе чеканит преподша и, поправив сползшие на нос очки в круглой оправе, возвращается к теме лекции, которую я так и не записал.
– Мог бы и раньше предупредить, – обиженно фырчит Крест и, не дожидаясь ответа, меняет пластинку, случайно наступая на больную мозоль. – И вообще, где тебя вчера целый день носило?
– Семейные... кхм... обстоятельства.
Глухо закашливаюсь, давясь словами, а перед глазами на репите Сашка в примерочной. Белье ее кружевное дурацкое, талия узкая, ноги длинные. И пальцы, скользящие по мышцам пресса.
Твою ж...
– Бабу новую нашел – так и скажи, – притворно дуется Игнат и загораживает ладонью листок, с которого я пытаюсь списать название лекции.
– Ничего серьезного. Так, на один раз.
Выдаю с показным равнодушием и упорно умалчиваю о том, что эта «на один раз» теперь живет через стену от меня и скоро станет моей сводной сестрой. Если мне не удастся избавиться от них с матерью, конечно.
Судя по съезжающимся к переносице светлым бровям Крестовского и изгибающимся в кривой ухмылке губам, он мне явно не верит, но продолжать допрос не спешит. Игнат забивает на распинающуюся у доски Семенову, справедливо решив, что прилежание его уже не спасет, и снова укладывается на стопку тетрадей, пробурчав едва внятное «не кантовать». Я же с горем пополам досиживаю до конца пары и лениво поднимаюсь со скамьи, когда Инга Аркадьевна нас отпускает.
Не слушаю, что она говорит нам напоследок, не записываю, что нужно прочитать к следующему занятию, и неторопливо скатываюсь вниз по лестнице, гоняя в мозгу прочно засевшее «Сводная сестра, Матвей!».
Срочно надо переключиться. Благо, что подходящая кандидатура как раз останавливается недалеко от входа в аудиторию и так призывно мне улыбается, что обойти ее своим вниманием просто преступление.
– Привет, Настя, – оставляю небрежный поцелуй на щеке у первой красотки потока и еще раз инспектирую идеальную фигуру Шаровой, мимоходом скользя по аппетитным буферам и крутым бедрам.
Хорошая девчонка, сочная.
– Привет, Мот. А мы без тебя вчера скуча-а-али, – деланно тянет девчонка и, театральным жестом откинув густые темно-каштановые волосы назад, прижимается ко мне, вычерчивая на ткани футболки какие-то замысловатые узоры своими длинными ноготками.
И я уже собираюсь опустить причину своего вчерашнего отсутствия и пригласить Настюху на чашечку горячего чая, когда в центре коридора вижу Баринову и рисующегося перед ней Игната. Отчего кровь ударяет в голову и заставляет отцепить от себя чужие прохладные пальцы и выкрикнуть повелительно-жесткое.
– Оставь ее, Крест!
Не разбираю на составляющие гуляющий внутри коктейль из гремучих эмоций и быстро сокращаю расстояние до причины моего бешенства. Несколько раз глубоко вдыхаю, так же медленно выдыхаю и вешаю на себя маску напускного равнодушия.
Фиксирую, как Сашка нервно мнет край своей белой кофты, отчетливо вижу плещущуюся в ее синих глазищах растерянность и закидываю локоть Крестовскому на плечо. Чтобы наклониться к приятелю и негромко ему сообщить.
– Девочка недавно переехала в Москву и очень хочет влиться в нашу закрытую компанию.
Сказанные проникновенным шепотом слова действуют на Игната, как ледяной душ. По крайней мере, лучившийся в глазах приятеля густой интерес сменяется растущим подозрением, и мускулы под моей ладонью напрягаются.
– Это ты с ней на посвяте зажигал, что ли?
– Ага.
Хмыкаю двусмысленно и, выдержав непродолжительную нехорошую паузу, ставлю клеймо «не советую». От которого Крест иронично дергает бровью, за спиной ядовито смеется Шарова, а Саша обиженно поджимает губы и еще сильнее терзает тонкую ткань.
– Понял, принял, осознал.
Сделав свои выводы, охладевает к новенькой товарищ и тащит меня в столовую к дальнему столику, за которым расположились наши пацаны. Ленька, племянник прославившегося скандальной историей с журналисткой депутата. Илья, сын мебельного магната и подающий надежды спортсмен. И не обладающий ни какими-то особыми связями, ни богатыми родственниками Вадик, бегающий нам за колой и хот-догами.
– Спасибо, что предупредил, бро.
Разваливается на стуле Крест, широко расставив ноги, и цепляет с тарелки дольку хрустящей картошки фри, обмакивая ее в сырный соус. Я же, не испытывая и намека на угрызения совести, благодушно киваю и забираю у Вадима стаканчик с еще дымящимся кофе.
– Обращайся.
Закрыв раздражавший меня гештальт, я расслабляюсь и лениво цежу отдающий корицей и ванилью напиток. Вполуха слушаю, как Ленька возмущается раздутой в инете шумихой вокруг его дяди, и так же вальяжно наблюдаю, как грациозно подплывает к нам красивая Настя и устраивается рядом со мной, фамильярно укладывая голову мне на плечо.
– У меня в субботу туса, ты приглашен, Мот.
Кокетливо шепчет Шарова, хлопая длинными пушистыми ресницами. Закидывает ногу на ногу, демонстрируя бежевые сапожки на тонкой шпильке, и томно вздыхает, предпринимая еще одну попытку привлечь к себе внимание.
– Ты обещал меня покатать, помнишь?
– Не сегодня.
Бросаю не слишком дружелюбно и внезапно понимаю, что в их компании мне жутко скучно. До сводящего скулы зевка и до критичного безразличия скучно. Поэтому я не очень-то вежливо стряхиваю с себя прилипчивую Анастасию и с протяжным скрежетом отодвигаю стул, поднимаясь на ноги.
– Погнал я. Отцу обещал в одно место заскочить.
Выхожу в коридор раньше, чем кто-то из ребят успеет что-то сообразить и озадачить меня каким-то глупым вопросом. Стремительно вываливаюсь на улицу, запрыгиваю в авто и мчу по трассе, врубив колонки на всю. Лишь бы не прокручивать в башке одни и те же дурацкие мысли.
А дома, в залитой светом гостиной меня ждет офигенный сюрприз. Счастливая семья из Зимина Сергея Федоровича и двух Бариновых с щенячьим восторгом рассматривает обручальные кольца, которые наверняка стоят целое состояние. И от этой идиллической картины меня едва не выворачивает на пушистый ковер молочного цвета.
«Интересно, а твоя Вера Викторовна знает, что не так давно ты дарил такие же дорогие украшения моей матери?».
Рвется с моего языка, но так и застревает где-то в горле. Нет смысла начинать разговор, который вряд ли что-то изменит.
Саша
В особняк Зиминых после пар я вваливаюсь взвинченная, с настроением ниже плинтуса и торопливо избавляюсь от обуви, небрежно сбросив ее в угол. Сжимаю и разжимаю кулаки и отчаянно хочу найти в этом двухэтажном дворце маму, прижаться щекой к ее боку и попросить взять два билета на поезд до нашего маленького тихого городка.
Чтобы вернуться в крохотную, но такую уютную квартирку на окраине, где мы беседовали вечерами напролет под кружку горячего имбирного чая с лимоном. Делились скромными победами и обидными поражениями, мечтали об отпуске на лазурном побережье, бронзовом идеальном загаре и «во-о-он том офигенном красном платье».
Теперь с мамой мы общаемся гораздо реже, потому что практически все ее время посвящено харизматичному Сергею Федоровичу и подготовке к грядущему торжеству. И это немного печалит.
– О, Саша дома. Матвей не с тобой?
Моментально реагирует на мое появление Зимин-старший и улыбается так лучезарно и открыто, что мне становится стыдно за крамольные мысли о побеге из столицы. Этот импозантный влиятельный мужчина души в маме не чает, заботится о ней, да и мне ни в чем не отказывает. А уж соседство со сводным братом можно как-нибудь пережить.
– Нет, его задержали в универе.
Отделываюсь стандартной отговоркой и незаметно передергиваю плечами, вспоминая издевательскую ухмылку Мота, обжегшее, словно пощечина, «не советую», и вылившееся на меня всеобщее презрение. Парни принялись экспрессивно тыкать в мою ставшую в раз знаменитой персону пальцем, девчонки горячо шептались, сбившись в тесный кружок, а робкая попытка Ирки Зайцевой меня защитить просто утонула в этом невообразимом гвалте.
Чудесный первый день, ничего не скажешь.
А дальше все промчалось, словно в плотном белесом тумане. Пропущенная мимо ушей лекция, корявые линии на полях и абсолютный ноль на шкале полученных знаний. Пристальные любопытные взгляды, норовящие пробраться под кожу, язвительные смешки и нетерпеливый шепот все той же Ирки.