переживанием Божьей Славы. Эта песня, которую они пели с большим

энтузиазмом, называлась «Небеса сошли и Слава наполнила мою душу».

Прежде чем эти истории закончились, я захотел узнать о других подростах, с

которыми сотрудничал Андерсон. Как и сестра Карни, Андерсон также

помнил Ральфа Риггса и С. В. Варда, которые были частью группы молодых

людей, молившихся за исцеления и использованных Богом для совершения

Его чудес.

Андерсон вспомнил историю об Варде, которую он считал несколько

смешной. Вард обладал уникальным способ молитвы за людей. Он качался и

делал разные движения. Это было почти театральное представление. Он

совершал эдакие длинные молитвы, двигая плечами и бёдрами и говорил

низким голосом «Во имя Иисуса».

Я спросил брата Андерсона, использовал ли Бог Варда для других. Андерсон

только улыбнулся и сказал, «Ещё бы, ведь они исцелялись!» Вард был

молод, как и они и был там, будучи подростком. Хотя его действия нельзя

было назвать ортодоксальными, но эти годы на Азузе подготовили Варда и

Ринггса для использование их Богом могущественным образом.

Как я упоминал раньше, молодой Андерсон также был хорошим другом

Джона Дж. Лейка. Одно из драгоценных владений Андерсона была

фотография Лейка и его, до сих пор висящая на стене в его комнате, спустя

шестьдесят лет после Азузы.

Истории, рассказанные братом Андерсеном, являются свидетельствами из

первых рук о том, что он сам видел происходящим на Азузе и в чём сам

принимал участие. Его воспоминания о чудесах и Славе Шекина

подтверждают великое излияние Божьего Духа в течение трёх лет, начиная с

33

1906. Брат Андерсон позволил мне пережить Азузу его глазами и дал мне

восхищение и трепет от этого беспрецедентного пробуждения.

Моя молитва созвучна с молитвой брата Андерсона, чтобы однажды мы

пережили излияние Бога подобное происходящему в дни Азузы.

1907 год. У здания Миссии на Азуза Стрит.

Слева на право: John A. D. Adams, F. F. Bosworth, и Tom Hezmalhalch. Сидящие спереди:

William J. Seymour и John G. Lake.

(Взято с сайта outpouring.ru)

Когда музыка заполнила воздух

Брат Сайнс и брат Кристофер

на Азузе с 26 и 18 лет

Сеймур был непредсказуем. Стоило ему снять коробку с головы и все знали, что что-то произойдёт – они просто никогда не знали, что будет следующим.

Много раз Сеймур снимал коробку, вставал и просил людей петь

определённую песню. Мелодичный звук сотен людей был как с небес.

Сеймур садился и пел с ними, его глаза были закрыты, как если бы сама

музыка была жертвой Богу.

Вскоре после начала пения Сеймур просил людей «петь в Духе». Когда бы

это ни начиналось, сами небеса сходили и заполняли всё помещение. Эту

музыку не возможно было описать, её чистоту и силу. Эта небесная музыка

стала известна как «новая песнь», когда люди начинали петь на небесном

34

языке, иногда на языках, иногда без слов. Порой казалось, что ангелы

присоединялись к поющим. «Пение в Духе» было новой песнью, ведомой

Духом Божьим.

Хотя пение в Духе уже было частью многих служений, когда брат Сайнс и

брат Кристофер стали частью лидерской команды, небесная музыка была

усилена пианино и скрипкой. Это новое небесное пение из обычного стало

экстраординарным.

Брат Сайнсу было около 26 лет, когда он пришел на Азуза Стрит в 1907. Он

был немного старше, чем молодежь, о которой мы уже рассказывали в этой

книге, но всё же достаточно молодым, чтобы стать частью лидерской

команды, которая вела служения.

Я познакомился с Сайнсом в Фасги в 1960-м. Я остановился в общежитии, где Сайнс был главным для всех неженатых мужчин, останавливающихся в

Фасги. Он был ростом около метр шестьдесят, плотный, но не жирный.

Когда я познакомился с ним, он немного прихрамывал, но не использовал

палочку. Я до сих пор помню его волосы, поседевшие на треть, его тёмные

глаза и большой нос.

Как и с другими, я приходил к брату Сайнсу раз в месяц. Я сидел у его ног и

уплетая шоколадные печенье с прохладным молоком, слушал его истории об

Азузе. У него был мягкий, приятный голос и говорил он тихо.

В отличие от других, я приходил к нему и мыл ему квартиру. Вначале я

работал сухой шваброй, а потом влажной. Полы были покрыты линолеумом, поэтому их было легко мыть. Когда я заканчивал, мы садились и Сайнс

рассказывал свои истории.

Будучи профессиональным пианистом, брат Сайнс отвечал за музыку на

Азузе. Сеймур снимал коробку и часто просил Сайнса начать петь

определённый гимн или песню. Поначалу Сайнс вёл людей в песнопение по

просьбе Сеймура. Позже Сайнс принёс своё собственное пианино и когда

его просили петь, он начинал играть песню на пианино и вёл музыку. Без нот

и песенников, какую бы песню не захотел Сеймур, Сайнс пел и играл по

памяти.

Сайнс помнил радость переживания пения в Духе. Он запомнил, что

буквально всякий раз, когда Сеймур просил «петь в Духе», происходило

что-то чудесное, что невозможно понять. Музыка поднималась на новый

35

уровень и звук, который исходил от Азузы, был подобен пению небесного

хора.

Я спросил брата Сайнса о чудесах на Азузе, в которых он был лично

участником. Он улыбнулся и своим мягким голосом стал рассказывать мне о

своём первом и любимом чуде. Сеймур ещё не пришел на собрание. Сайнс

был на сцене, ведя людей в пении, когда увидел парня-калеку на костылях, оставшегося без внимания. Сайнс сошел со сцены и подошел к парню и

спросил его, почему никто не послужил ему. Парнишка пожал плечами, типа

«Я не знаю» и сказал, «Я просто жду, когда кто-нибудь подойдёт и

помолится за меня». Сайнс спросил его, «Ты веришь, что Бог исцелит тебя?»

Мальчик, со взглядом ожидания на лице, сказал, «Конечно, да!»

Сайнс забрал у него костыли, положил их на пол, а затем возложил руки на

мальчика и помолился за него. Вначале ничего не произошло, но затем

мальчик стал восклицать, «я чувствую это, я чувствую это», дрыгать своими

ногами, танцевать, бегать и кричать. Сайнс рассказывал мне о других

чудесах, но ни что не запомнилось так сильно в его памяти, как радость

видеть этого хромого парня исцелённым и исполненным радости и

благодарения.

Подобно многим, Сайнс был восхищён силой и помазанием брата Сеймура.

В отличие от многих, Сайнс был на сцене с Сеймуром и в пятидесяти

процентах времени он мог сидеть подле него.

Причина, по которой он пытался быть близко к Сеймуру, была в том, что он

мог быть достаточно близко к коробке, чтобы видеть и слышать, что

происходит внутри. Не имело значения, были ли коробка на голове Сеймура

десять минут или один час, всё время Сайнс смотрел только на Сеймур и на

коробку. Он сидел там и думал, «Боже, Ты сейчас говоришь к этому

человеку или он просто сидит там, ожидая, слушая или размышляя?»

Когда Сайнс кушал или общался с Сеймуром, он спрашивал его о том, что

происходит в коробке. Сеймур рассказал ему, что он размышляет, ожидая от

Бога. Сеймур отметил, что когда он говорит Богу, он мог слышать самого

себя, но всегда шепотом и всегда на языках. Когда Сайнс спросил Сеймура, понимает ли тот, что говорит, Сеймур ответил, что знает, о чём говорил, но

он слышит себя на другом языке и при этом знает, что говорит.

Сайнс припоминает, что было свечение вокруг коробки, когда она была на

голове Сеймура. Он видел свечение, но не осмеливался прикоснуться к

коробке или Сеймуру. Он боялся того, что может произойти. Он наклонялся

36

к коробке насколько было возможно и просто слушал, но никогда не

приближался настолько, чтобы случайно задеть свечение или коробку.

Мы немного поговорили о том, что Сайнс видел со сцены, и он отметил

стиль молодого Варда и его глупое выражение лица. Сайнс припомнил, насколько было смешно наблюдать за Вардом, но Бог использовал его

могущественным образом. Он также отметил, что брат Андерсон был похож

на кенгуру, прыгая повсюду. Он наблюдал, как Андерсон забирался на

скамью, чтобы наблюдать за всем. Он также отметил, что сестра Карни была

вожаком всего этого. Между прочим, сестра Карни и брат Сайнс были

большими друзьями и проводили много часов в саду в Фасги, разговаривая и

вспоминая Азузу.

Брат Кристофер, молодой человек около 18 лет, присоединился к Сайнсу

после шести месяцев посещения Азузы. Я познакомился с Кристофером, когда был в Фасги и жил с ним в одном общежитии. Я нахожу его одним из

самых вежливых людей, которых я знал. Он был очень маленький, хрупкий