ныне были совершенно забыты.

— Где дают такие имена? — Удивилась Кейт.

— На востоке. — С улыбкой ответила Мольвири. Весь мир находился к востоку от

Вельдмарского архипелага.

— А как называется ваша страна?

— Лей-на-Ярроун6.

— Никогда не слышала о такой. Где именно она находится?

— Я плохо разбираюсь в географии, — сказала Мольвири, и это тоже было правдой.

Когда их позвали на службу, Кейт отложила шитье.

— Пойдем! Там будет новый жрец, из самого Геша! Хочу посмотреть, как он служит.

Мольвири заколебалась, но все же последовала примеру Кейт, рассудив, что погружение в

человеческую жизнь не будет полным, если совершенно исключить из нее религиозную

составляющую; кроме того, у обитателей замка могли появиться вопросы, отчего она избегает

религиозных церемоний. Девушки спустились вниз, надели специальные деревянные башмаки-

ходули — во дворе из-за дождя все раскисло, и без ходуль можно было провалиться в грязь выше

щиколотки — и таким образом пересекли двор. У часовни толпился народ, еще больше людей

5 Судья, Небесный Океан, Красавец, Свет… (мидлейский).

6 Обитель богов

было внутри; Кейт потащила Мольвири за собой. Служба уже началась. Они не успели даже

занять мест, намеченных Кейт, как Мольвири почувствовала дурноту. Это было намного хуже,

чем раньше, утром и вечером. Окружающий мир поплыл, она ощутила озноб и жар, навалилось

безразличие, а храм стал головой чудовища, в рот которому она зашла сама, добровольно, по

собственной глупости, и теперь рот захлопнулся и начал переваривать ее. Мольвири обхватила

плечи руками и, дрожа, пыталась справиться с дурнотой, но жрец продолжал службу, и ей

становилось лишь хуже. Если бы ей не было так плохо, она бы поняла, что нужно бежать отсюда

как можно скорее, но все произошло слишком быстро. Она потерялась в пространстве и перестала

рационально оценивать происходящее, она не видела, куда можно было бы убежать, потому что

весь мир, вся вселенная стали пастью проглотившего ее чудища. Когда ее затрясло, люди стали

оглядываться.

— Что с тобой? — Ахнула Кейт.

Вместо ответа изо рта Мольвири вырвался мучительный стон. Она покачнулась и упала.

Придворные ахнули и зашептались, кто-то склонился над ней.

Жрец закончил службу быстрее, чем собирался. Произнеся завершительную молитву, он

подошел к группе людей, хлопотавших рядом с Мольвири. Там же был и Гален Сидалрид,

пожилой замковый лекарь. Голову Мольвири приподняли, между зубами просунули нож, а Кейт

кружевным платочком вытерла кровь — Мольвири прокусила себе губу. Жрец прищурился и,

сложив ладони перед грудью, произнес короткую молитву Белой Богини. Мольвири опять

затрясло; все отчетливо услышали лязг ее зубов по ножу.

— Это не эпилепсия, — уверенно произнес брат Неймон. — Она одержима.

— Бросьте, — отмахнулся один из рыцарей — безнадежно влюбленный, как и многие

другие обитатели замка, в загадочную жену военного инструктора. — Вам бы только одержимых

и еретиков выискивать. У моего дядюшки была падучая — все ровно также.

— Нет, не так же, — терпеливо ответил жрец. — В ней демон, мучающийся от благодати,

источаемой Белой Богиней Мольвири и отраженно пребывающей в нас, ее ничтожных слугах, и во

всяком, возносящим ей мольбу с чистым сердцем. Прочтите молитву и убедитесь сами.

Рыцарь стал возражать, тогда Неймон поднял руку, призывая его замолчать и сказал:

— Повторяйте за мной. Благая Княгиня, последняя из рожденных Солнцем и первая из 

зачатых в его божественном лоне, наш свет и надежда, святая госпожа, источник нашей 

радости и силы, освети наш путь своим пречистым светом, омой наши сердца в его сиянии…

Жрец произносил молитву громко и уверенно, и люди, стоявшие вокруг, поначалу

негромко и нескладно, стали ее повторять. На чьей стороне правда в споре жреца и рыцаря они

увидели сразу: женщина в белом платье вновь забилась в судорогах и закричала:

— Нет!!! Прекратите!!! Не надо!..

В ее крике содержалась нечеловеческая сила: по храму как будто пролетел ветер, свечи

погасли, пламя в светильниках затрепетало, часть священных статуэток опрокинулась. Люди

чувствовали, что от женщины исходит одна сила, а в молитве содержится другая, и эта, вторая, оберегала их от силы одержимой. Они поняли вдруг, что восхищение, даже преклонение перед

ней, любовь к ней, симпатия и иная душевная нежность, возникавшая при виде ее скромного и

прекрасного образа — все это было иллюзией, фальшивкой. Истинная сила Белой Богини,

принесенная на остров гешским жрецом, открыла им глаза: с самого начала жена Эдрика

использовала какие-то чары, чтобы влюбить в себя всех обитателей замка и лишить их здравого

рассудка и рассудительности. Но на деле она была всего лишь красивой девушкой, в которую

вселился демон обольщения, и не более того.

Это понимание овладело не всеми и не сразу, но число молящихся росло, и тогда они

ощутили, что сила демона уступает, а сила Белой Богини, сила жреца и храма, соборная сила

молящихся распространяется и побеждает. Рыцари Гэйбара уже не столько поддерживали,

сколько держали женщину — впрочем, она уже почти затихла и не сопротивлялась. Ее взгляд

сделался пустым и безразличным: та жизнь, которая в нем оставалась, была наполнена мукой,

отчаянным сопротивлением наступающему бессилию — однако, жизни в ее взгляде оставалось

все меньше и меньше. И вместе с этой, утекающей жизнью, что-то происходило с ее телом: люди, касавшиеся его, ощутили, что оно стало легче и проницаемее: там, где были одежда и плоть,

теперь находился сгущенный свет, оказывавший сопротивление рукам, касавшимся его — но не

так, как это делает плотный предмет, а так, как сопротивляться движению могли бы вода или

сильный поток ветра. Жрец начал читать молитву об изгнании нечисти, но закончить ее не успел: послышался визг рвущегося воздуха, и почти сразу башня содрогнулась от удара. Одна из стен

словно взорвалась — на людей, стоявших рядом с ней, полетели обломки камней и куски

штукатурки. То, что ворвалось в святилище, убило жреца быстрее, чем обитатели замка успели

разглядеть его облик, и лишь затем, когда стальная молния, смявшая и отбросившая к алтарю тело

служителя Белой Богини, развернулась и двинулась к одержимой — уже не столь быстро, меняя

форму и принимая облик человека по ходу движения — они поняли наконец, кто столь грубо и

бесцеремонно вмешался в происходящее. Один из рыцарей попытался задержать его, заступив

дорогу и вытянув меч так, чтобы его кончик оказался приставленным к горлу военного

инструктора — Эдрик, не замедляя шага, нырнул под меч, сломал рыцарю руку и отшвырнул его с

дороги. В часовне началась паника — часть придворных бросилась к выходу, рыцари обнажили

оружие и отступили, некоторые встали так, чтобы закрыть своими телами герцога. Но

бессмертный не обращал на них никакого внимания, люди его не интересовали.

— Мольвири! — Позвал Эдрик, опускаясь на колено перед богиней.

Тело Мольвири, более никем не поддерживаемое, продолжало висеть в воздухе так, как

будто бы она лежала на наклонной поверхности или сидела, вытянув ноги, в невидимом кресле.

Окружавшее ее сияние стало ярче… нет: она сама постепенно превращалась в сияние. Крошечные

частицы света, словно светлячки, отлетали от нее и таяли в воздухе. Взгляд Мольвири — как

взгляд самой вечности, бесстрастной и пустой.

— Мольвири!.. — Вновь позвал Эдрик. Ему показалось, что что-то изменилось: будто бы в

этом совершенном, но бездушном великолепии промелькнула тень девушки, которую он знал;

тень богини, словно пришедший в этот мир из далекого прошлого, из времен, когда боги еще не

ведали страха и жадности, и щедро дарили миру свою силу и самих себя, ничего не требуя взамен.

Эдрик протянул руку и коснулся ее руки… попытался коснуться. Он ничего не ощутил, перед ним

был призрак, тающий в воздухе, и последняя искра живого чувства была отдана Эдрику, как

прощальный дар, во взгляде богини, теряющую свою смертную оболочку и связанную с этой