С северной стороны села было выбрано место. Большой яблоневый сад, деревья которого пострадали от колдовства, стал местом где укрылись уцелевшие крестьяне. С трудом удалось уговорить их с наступлением ночи не убегать в лес. Однако, угроза окончательного разорения села, и высокая вероятность погибнуть поодиночке, оказались достаточно серьезными аргументами.
Деревья в центре сада вырубили, так что голое пространство образовало почти правильный круг. Там, с наступлением ночи, собрались женщины и дети и разожгли костры. Каждое оставшееся по периметру круга дерево было превращено в готовый загореться факел. Сплетенные в узлы ветки и густая листва надежно удерживали на себе пропитанные Греческим огнем тряпки и солому. Всем способным сражаться мужчинам были розданы копья, а немногие охотники явились со своими луками. Бойцы были расставлены под деревьями, и каждый имел под рукой несколько факелов, так, чтобы, зажигая их один за другим, можно было поддерживать огонь всю ночь.
План был построен в расчете на особенность Белок нападать сверху, внезапно обрушиваясь на врага из густой листвы. При первом же признаке атаки, люди должны были поджечь деревья и быстро собраться вокруг костров, выстроившись в линию и выставив вперед и вверх длинные копья. В центре круга охотники и Александр, вооруженные луками, постараются подстрелить как можно больше врагов. Возможно, понесенные при этом потери заставят Белок отступить. Если же они, используя свою исключительную прыгучесть, смогут преодолеть стену из копий, что ж, тогда придет время мечей.
Александр мог гордиться этим планом, имевшим все же один существенный недостаток. Он мог рассчитывать лишь на свое тренированное чувство опасности. Только оно могло предупредить его о том, что враги рядом. В противном случае, если Белки сумеют напасть внезапно, всех притаившихся под деревьями крестьян ждала неминуемая быстрая смерть. И все-таки он решил рискнуть.
Бывает время на реке, когда оканчивается утро, и рыба перестает интересоваться наживкой. Дневной зной все сильней, и ветер отдыхает от него, забравшись в кроны ив, нависших над водой. Тишину полдня нарушают лишь тысячи цикад да пенье какой нибудь припозднившейся птицы. Поплавок стоит в глубокой воде омута одиноко и неподвижно. Все спокойно и нет причины ожидать поклевки, можно расслабиться и просто мечтать, или вспоминать что-нибудь, смотря на воду. Потом лечь на траву и разглядывать ястреба или, если повезет, орла, ходящего кругами над территорией, дающей ему пищу.
Но внезапно, еще раньше, чем что-то произошло, появляется это чувство. Безо всякой причины рыбак начинает внимательно следить за поплавком, а его рука ложиться на древко удилища. И тогда, сначала лишь едва заметно, поплавок дергается несколько раз, и вдруг внезапно срывается с места уходя под воду и в сторону, как перископ подводной лодки, стремительно погружающейся в глубину. И если ты не послушался своего чувства и прозевал этот момент, значит ты упустил ту самую большую рыбу, про которую мог бы сегодня вечером с гордостью рассказывать друзьям, сидя за стаканом вина в единственном городском трактирчике.
Он не упустил этого мгновенья. Запела медная труба, будя тех кто заснул, давая сигнал зажигать веселые костры смерти. И все же Белки были проворны. Они посыпались со вспыхнувших деревьев как комья снега, неся на шкурах губительный огонь, который не тушится водой. Люди побежали к центру круга. Несколько менее проворных крестьян были застигнуты на бегу и разорваны в клочья. Как только загорелись деревья, женщины закричали и разбудили, уже спавших в этот час детей.
Огонь нанес Белкам серьезный урон. Но вместо того, чтобы отступить, теперь, окруженные горящей стеной, они и не думали о бегстве. Большинство крестьян, однако, успели добежать до костров. Несколько Белок превратились в горящие факелы. Немногим удалось сбить пламя, бешено катаясь по земле.
Время, пока остальные чудища добивали раненых возле деревьев людей, Александр использовал, чтобы подбодрить и построить уцелевших. Как только люди были построены, охотники открыли стрельбу из луков стрелами, пропитанными в горючем составе. Несколько Белок упали и загорелись новыми кострами, увеличив количество света, озарявшего поле боя.
Охотники, привычные охотиться на птиц влет, оказались великолепными стрелками. Как только первые стрелы поразили зверей, Белки оставили растерзанные трупы, и высокими прыжками понеслись через поляну навстречу копьям. Горстка людей с острыми палками в руках не казалась им серьезной угрозой. Часть пытавшихся перелететь эту преграду Белок была подколота в воздухе. Но, падая на людей, придавливая обороняющихся и вырывая копья из их рук, они создавали бреши, через которые прыгали их товарищи.
Стрелять из луков стало невозможно. Александр обнажил меч, охотники достали свои ножи. Теперь кричали уже все женщины разом, им вторили дети. Последовавший за этим рукопашный бой, разбился на множество отдельных неуправляемых схваток, когда командир может забыть о каком-либо командовании. Сила, сноровка и твердость теперь решали исход боя.
Сражаясь, Александр думал лишь о скорости и точности своих ударов. Он появлялся то в одном, то в другом месте боя, и там, где проходил его меч, большие белые комья снега оставались устилать землю. Один раз он почувствовал, словно кто-то хлестнул тонкой веткой по его руке, но сразу забыл об этом. И лишь когда все было кончено, он почувствовал боль и понял, что на его плаще не только кровь врагов.
Схватка продолжалась немногим более двадцати минут, но страшное напряжение боя утомило нетренированных людей. Большинство из них было ранено. Пошатываясь, зажимая свои раны руками, они собирались и ложились вокруг костров. Женщины, оставив детей, принялись суетиться вокруг них.
— Всем, кто еще может стоять на ногах — добить раненых зверей, — приказал Александр — Также, отыщите своих раненых товарищей, тех кто без сознания или не может идти сам.
Он видел, что они измотаны, но подчиняются его приказам охотно. Для них он был полководцем. Он привел их к победе над теми, кого они отчаялись победить.
Обходя поле, боя он заметил, как кучка крестьян столпилась возле одного из звериных тел. Он подошел и тоже остановился, пораженный зрелищем. Лежавшее перед ними, с частотой мигающей испорченной лампочки в подземном переходе, превращалось из Белки в молодую женщину и опять становилось Белкой. Словно внутри испорченной электрической машины сам собой размыкался и снова замыкал цепь контакт. Ее руки были отрублены скорее всего его мечом, она была без сознания, потеряв много крови. Он шагнул к ней и отсек чудовищу голову. Колдовство прекратилось. Она осталась лежать, не успев превратиться из человека в зверя.
— Это первый человек, которого я убил, — подумал он. — Теперь, если случится, мне уже будет легче сделать это снова.
Была уже глубокая ночь, когда ему удалось прилечь у одного из костров. Лагерь затихал, засыпая. Лишь где-то недалеко стонал безнадежно раненный. Роща выгорела полностью. Огонь, перебрасываясь с дерево на дерево, все удалялся, подбираясь к ручью. За ручьем была деревня. Но ни у кого не оставалось сил, чтобы тушить пламя. Крестьяне надеялись, что хотя бы эта беда обойдет их стороной.
Радости не было, слишком дорогой ценой досталась победа. Они насчитали сорок четыре трупа зверей. Со стороны людей погиб тридцать один человек, не считая тех, которые были растерзанны Белками при первом нападении. Было несколько тяжелораненых. Их жизнь находилась в опасности. Большинство мужчин села до конца своей жизни будут носить шрамы, оставленные на их телах Беличьими когтями.
Не смотря на накопившуюся усталость, Александр не мог уснуть. В таких случаях хорошо помогает настой от бессонницы, приготовленный из легких трав. Ныла царапина, оставленная ему на память об этой ночи одним из чудовищ. Он захотел оказаться сейчас в родном городе, в своем доме. Но тот был отчаянно далеко отсюда. И несмотря на то, что всадник на хорошей лошади мог проделать этот путь за четыре часа, произошедшее провело грань между Александром воином и Александром, учеником Школы боевых искусств.
— Наверное, — подумал он, — Время, приносящее с собой события, меняющие твою душу, бежит быстрее. И увеличивает расстояние, пройденное тобой по жизни в тысячу раз.
Но, одновременно с желанием вернуться домой, в нем крепла уверенность в своих силах. Он ощутил, что люди легко подчиняются ему. Предчувствие сражения волновало его, а битва пьянила. Если он вернется домой, то сможет ли снова надеть на себя одежды ученика и расстаться с мечом, с силой живущей на его обоюдоостром лезвии.