Ірена Карпа (справжнє ім`я невідоме). 23 роки, проживе ще невідомо скільки через свій вельми певний спосіб життя. «Дупа і уродка (…), прибацана тьолка…» — любить цитувати журналісти антоцію до першої Іреніної книги «Знес Паленого». Насправді все ще гірше: Ірена добра, розумна, виважена, гарна…

«Сиджу вечорами, плету макраме…» — зізнається вона в одному інтерв`ю.

Це неправда, що вона любить картинги, — вона пече яблучні пляцки. Неправда, що пірнає в Тихому океані з аквалангом, — вона читає дамські романи.

Ірена НЕ подорожує автостопом, НЕ фотографує заборонених яків в Гімалаях на Індо-Китайському кордоні, НЕ пише блюзнірських текстів для альбомів типу «Курва Кам Бек!» гурту типу «Фактично Самі», НЕ міняє життєвих поглядів і місць проживання, НЕ пише дисертацій з літератури, НЕ вживає жодних наркотиків, НЕ малює автопортретів, де зображений самий лише голий торс, НЕ поводиться нечемно, НЕ заключає мільйонних контрактів.

Ірена просто НЕ каже правди.

Из сборника произведений основоположника восточноафриканской литературы Нгуги Ва Тхионго (Кения). Рассказы: "Ньороге", "Возвращение Камау", "Венчание на кресте", "Миг торжества", "Свидание в темноте".

Вниманию читателей предлагается сборник рассказов Екатерины Великиной – автора одного из самых популярных Живых Журналов.

Ірена Карпа (справжнє ім`я невідоме). 23 роки, проживе ще невідомо скільки через свій вельми певний спосіб життя. «Дупа і уродка (…), прибацана тьолка…» — любить цитувати журналісти антоцію до першої Іреніної книги «Знес Паленого». Насправді все ще гірше: Ірена добра, розумна, виважена, гарна…

«Сиджу вечорами, плету макраме…» — зізнається вона в одному інтерв`ю.

Це неправда, що вона любить картинги, — вона пече яблучні пляцки. Неправда, що пірнає в Тихому океані з аквалангом, — вона читає дамські романи.

Ірена НЕ подорожує автостопом, НЕ фотографує заборонених яків в Гімалаях на Індо-Китайському кордоні, НЕ пише блюзнірських текстів для альбомів типу «Курва Кам Бек!» гурту типу «Фактично Самі», НЕ міняє життєвих поглядів і місць проживання, НЕ пише дисертацій з літератури, НЕ вживає жодних наркотиків, НЕ малює автопортретів, де зображений самий лише голий торс, НЕ поводиться нечемно, НЕ заключає мільйонних контрактів.

Ірена просто НЕ каже правди.

Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.

Роман выходил в журнале «Москва» в сокращённой, журнальной версии. В полном варианте публикуется впервые.

Рассказ юной писательницы Стейс Крамер повествует о жизни обычного подростка Глории МакФинн из Флориды, которая столкнулась с типичными проблемами для ее сверстников. Она-тихая и мягкотелая девочка. Безответная любовь, развод родителей, предательство. Все это навалилось на бедную Глорию в одно время. Единственным выходом она видит лишь смерть. И ей ничего не остается, как отсчитывать дни до ее самоубийства.  

In Hollywood, Cary Grant has grown weary of cinema's constant glamour, but Her Majesty's Secret Service will break his malaise with a bizarre diplomatic mission. In Naples, Lucky Luciano fixes horse races and launches the global heroin trade. And in Bologna, a bartender searches for true love and his missing communist father.

Set during the height of the Cold War-with the world divided into East and West-54 features Italian partisans, KGB agents, Parisian lowlifes, and cameos by David Niven, Marshal Tito, and Grace Kelly. Wu Ming brings us a cinematic romp that is by turns edgy social satire and modern comic send up.

От автора. Данная книга не является очернением военной системы, она только констатирует временной срез, в котором всем было нелегко. Будет интересно прочесть тем, кто может видеть сейчас рассвет армии, флота и Родины, чтобы понять и ценить то что сейчас у них есть. Не стоит отрицательно относиться к герою, если он вам не нравится, он всего лишь человек, мальчик, юноша и ему еще предстоит только стать мужчиной.

Love can move at the speed of terminal velocity, but as award-winning director Makoto Shinkai reveals in his latest comic, it can only be shared and embraced by those who refuse to see it stop.

Тяжёлая это работёнка – быть любимой наследницей Америки, но кому-то же нужно ей быть. Лексингтон Ларраби не работала ни дня в своей жизни. В конце концов, она же наследница мультимиллионной медиа-империи Ларраби. А наследницы, как предполагается, не работают. Но с другой стороны, не предполагается, что они разбивают совершенно новые Мерседесы о мини-маркеты на бульваре Сансет. И поэтому в день восемнадцатилетия Лекси её всегда отсутствующий отец решает применить более активный подход к её своенравной жизни. Каждую неделю в течение следующего года ей придётся побывать на различных низкооплачиваемых работах, если она хочет когда-либо вернуть свой любимый трастовый фонд. Но если и есть что-то хуже, чем работа горничной, посудомойкой или в ресторане быстрого питания, так это иметь дело с Люком, высокомерным, хотя и привлекательным, выпускником колледжа, которого отец назначил присматривать за ней. В веселой «комедии наследницы» о семье, прощении, благих намерениях и вторых шансах Лекси узнает, что любовь может быть ничем не ограниченной, деньги могут быть несущественными и, независимо от возраста, все нуждаются в небольшой помощи. И хотя у неё нашлось бы 52 причины ненавидеть своего отца, ей нужна только одна причина любить его.  

Переводчик: Инна Тихонцева

Тяжёлая это работёнка — быть любимой наследницей Америки, но кому-то же нужно ей быть. Лексингтон Ларраби не работала ни дня в своей жизни. В конце концов, она же наследница мультимиллионной медиа-империи Ларраби. А наследницы, как предполагается, не работают. Но с другой стороны, не предполагается, что они разбивают совершенно новые Мерседесы о мини-маркеты на бульваре Сансет. И поэтому в день восемнадцатилетия Лекси её всегда отсутствующий отец решает применить более активный подход к её своенравной жизни. Каждую неделю в течение следующего года ей придётся побывать на различных низкооплачиваемых работах, если она хочет когда-либо вернуть свой любимый трастовый фонд. Но если и есть что-то хуже, чем работа горничной, посудомойкой или в ресторане быстрого питания, так это иметь дело с Люком, высокомерным, хотя и привлекательным, выпускником колледжа, которого отец назначил присматривать за ней. В весёлой «комедии наследницы» о семье, прощении, благих намерениях и вторых шансах Лекси узнает, что любовь может быть ничем не ограниченной, деньги могут быть несущественными и, независимо от возраста, все нуждаются в небольшой помощи. И хотя у неё нашлось бы 52 причины ненавидеть своего отца, ей нужна только одна причина любить его.

«Независимая газета», 13 февраля 1992 года:

Если бы все произошло так, как оно не могло произойти по множеству объективных обстоятельств, рассуждать о которых сегодня уже не актуально, 13 февраля закончило бы отсчет [«500 дней»](http://www.yabloko.ru/Publ/500/500-days.html). То незавидное состояние, в котором находится сегодня бывшая советская экономика, как бы ни ссылались на «объективные процессы», является заслугой многих ныне действующих политических лидеров, так или иначе принявших полтора года назад участие в похоронах «программы Явлинского».

Полтора года назад Горбачев «заказал» финансовую стабилизацию. [«500 дней»](http://www.yabloko.ru/Publ/500/500-days.html), по сути, и была той же стандартной программой экономической стабилизация, плохо ли, хорошо ли приспособленной к нашим конкретным условиям. Ее отличие от нынешней хаотической российской стабилизации в том, что она в принципе была приемлема для конкретных условий того времени. То есть в распоряжении государства находились все механизмы макроэкополитического   регулированяя,   которыми сейчас, по его собственным неоднократным   заявлениям, не располагает нынешнее российское правительство. Вопрос в том, какую роль сыграли сами российские лидеры, чтобы эти рычаги - контроль над территорией, денежной массой, единой банковской системой и т.д.- оказались вырванными из рук любого конструктивного реформатора.

Полтора года назад, проваливая программу, подготовленную с их санкции, Горбачев и Ельцин соревновались в том, на кого перекинуть ответственность за ее будущий провал. О том, что ни один из них не собирался ей следовать, свидетельствовали все их практические действия. Горбачев, в руках которого тогда находилась не только ядерная, но и экономическая «кнопка», и принял последнее решение. И, как обычно оказался  крайним, отдав себя на политическое съедение демократам.

Ельцин, санкционируя популистскую экономическую политику, разваливавшую финансовую систему страны, объявил отсчет "дней" - появилась даже соответствующая заставка на ТВ. Отставка Явлинского, кроме всего прочего, была единственной возможностью прекратить этот балаган и  сохранить не только свой собственный авторитет, но и авторитет определенной экономической философии.

Программа [«500 дней»](http://www.yabloko.ru/Publ/500/500-days.html) оказалась   не только популярным учебником нормальной экономической логики. Она в первую очередь определила начало новой  для советского менталитета политики. Григорий Явлинский первым разделил имидж самостоятельного политика и административный пост, первый деятель постсоветской эпохи, который сделал себя сам. Никто .не «доставал его из мешка», как Горбачев «достал» в свое время Ельцина, Щербицкий - своего идеолога Кравчука, Ельцин -Хасбулатова, Бурбулиса и Руцкого, Бурбулис - Гайдара   и т. д. (Кстати, ничего зазорного в нашей политической реальности в том, что тебя «достали из мешка», нет, раз доставши, не всякого в этот мешок засунешь.)

Явлинский и его команда не подстраивались под того или иного политического деятеля, они формировали по своей инициативе политическую  реальность, точно используя созревшие обстоятельства. Ни [«500 дней»](http://www.yabloko.ru/Publ/500/500-days.html), ни [«Согласие на шанс»](http://www.yabloko.ru/Publ/Soglas/shans.html) не реализовались в жизнь, однако два созданных ими «летних перемирия» между Горбачевым и Ельциным стали существеннейшими элементами политической истории, то есть в конечном итоге относительно мягкой   политической  эволюции. Именно этой попытке обеспечить возможно мягкую и наименее болезненную политическую эволюцию  вынужден был посвятить себя Явлинский, составляя «Экономический договор» и конструируя договорный процесс между   недоговороспособными республиканскими лидерами. Явлинский пошел в мертворожденный МЭK, работал там на общественных началах, не получая зарплаты, не для того чтобы разыграть союзную политическую карту, а потому что политические игры на вершине нового российского Олимпа считал менее значительным занятием, чем обеспечение экономических условий для реформ.

После августа Явлинский не потому не стал премьером, что экономические взгляды Гайдара оказались президенту ближе или профессиональнее; не думаю, что у кого-то возникнут подозрения,  что Ельцин способен задаваться такими вопросами. В представлении российских лидеров Явлинский никогда не был конкурентом Гайдару. Он мог быть конкурентом Бурбулису. То есть Явлинский, который «много себе позволяет», мог бы быть лидером политическим ответственного и самостоятельного правительства, формирование которого не может позволить себе российский президент Ельцин.

[«500 дней»](http://www.yabloko.ru/Publ/500/500-days.html) завершились. А судьба экономической реформы по-прежнему находится в капризных и неуклюжих руках политиков, готовых пожертвовать экономической и политической стратегией ради суетных интересов политической популярности.