Биография одного из величайших полководцев в изложении известного античного историка, серьёзно относившегося к достоверности своих трудов.
В сборник вошли произведения Феокрита, Мосха, Биона, Каллимаха, Аполлония Родосского, эллинистическая эпиграмма.
«Вот дом царя Адмета, где, бессмертный,
Я трапезу поденщиков делил
По Зевсовой вине. Когда перуном
Асклепия сразил он, злою долей
Сыновнею разгневанный, в ответ
Я перебил киклопов, ковачей
Его перуна грозного; карая,
Быть батраком у смертного отец
Мне положил…»
«Алькеста» – трагедия великого древнегреческого драматурга Еврипида (480 – 406 до н. э.).*** Царица Алькеста соглашается отправиться в Царство мёртвых вместо своего мужа. Ее жертвой восхищается сам бог Аполлон, который вступает в бой с Демоном смерти, чтобы вернуть ей жизнь… Другими произведениями Эврипида, дошедшими до наших дней, являются «Медея», «Гераклиды», «Ипполит», «Андромаха», «Умоляющие», «Гекуба», «Смерть Поликсены», «Геракл», «Троянки». Авторитет Эврипида в мировой литературе неоспорим. Его трагедиям спустя сотни лет подражали многие известные драматурги. Его бессмертные произведения переведены на разные языки мира.
Сочинение древнегреческого полководца и историка посвящённого событиям, происходившим в V веке до н. э. в Персии, когда 13000-ный отряд греческих наёмников принял участие в междуусобной войне, начатой сатрапом (правителем) Лидии, Фригии и Великой Каппадокии персидским царевичем Киром с целью свержения с престола его старшего брата, царя царей Артаксеркса II.
Сочинение древнегреческого полководца и историка посвящённого событиям, происходившим в V веке до н. э. в Персии, когда 13000-ный отряд греческих наёмников принял участие в междуусобной войне, начатой сатрапом (правителем) Лидии, Фригии и Великой Каппадокии персидским царевичем Киром с целью свержения с престола его старшего брата, царя царей Артаксеркса II.
Трагедия была поставлена в середине 420-х годов. В ней "троянский цикл", посвященный судьбе пленников ("Троянки", "Гекуба"), соединяется с историей рода Атридов, причем мы видим Ореста уже после того, как он "стал Орестом".
Неоптолем, сын Ахилла, подоспев к концу войны, нанес Трое решающий удар. Ему досталась в награду вдова Гектора, Андромаха, а Менелай отдал юноше свою дочь – Гермиону. Гермиона бездетна, ревнива и пытается извести Андромаху. Орест в свою очередь стремится погубить Неоптолема, чтобы взять в жены Гермиону.
Множество персонажей с подробно и сложно разработанными характерами, запутанная интрига, ряд перипетий – все это сделало "Андромаху" одним из любимых образцов для подражания.
Трагедия была поставлена в середине 420-х годов. В ней "троянский цикл", посвященный судьбе пленников ("Троянки", "Гекуба"), соединяется с историей рода Атридов, причем мы видим Ореста уже после того, как он "стал Орестом".
Неоптолем, сын Ахилла, подоспев к концу войны, нанес Трое решающий удар. Ему досталась в награду вдова Гектора, Андромаха, а Менелай отдал юноше свою дочь – Гермиону. Гермиона бездетна, ревнива и пытается извести Андромаху. Орест в свою очередь стремится погубить Неоптолема, чтобы взять в жены Гермиону.
Множество персонажей с подробно и сложно разработанными характерами, запутанная интрига, ряд перипетий – все это сделало "Андромаху" одним из любимых образцов для подражания.
«100 шедевров о любви» – уникальная серия издательства Стрельбицкого, в которую вошли лучшие произведения всех времен и народов о самом прекрасном и возвышенном чувстве – любви. В каждом томе серии читатели имеют возможность познакомиться не только с литературными шедеврами выдающихся мастеров слова от античности до современных времен, но и получают фотоальбом, где собраны всемирно известные памятники архитектуры и искусства, посвященные литературным и мифическим героям. Том 3 «Антика» включает трагедию великого древнегреческого драматурга Софокла «Антигона». Мотивы творчества Софокла мы можем видеть в мировой литературе, скульптуре, живописи, музыке, а его пьесы не сходят с театральных подмостков. Трагедия Эврипида «Алькеста» – гимн торжеству земной любви. Царица Алькеста соглашается отправиться в Царство мертвых вместо своего мужа. Ее жертвой восхищен сам бог Аполлон, решивший вернуть ее к жизни. Завершает том 3 «Оды» – собрание лирических стихотворений древнеримского поэта Горация. Вклад Горация в мировую литературу поистине неоценим. Ему подражали множество поэтов, его произведениями восхищались Байрон, Пушкин, Петрарка и многие другие.
В том вошли шедевры античной драмы. Здесь представлены произведения Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана и других авторов
В предлагаемом издании собраны образцы античной гимнографии: гомеровские гимны, гимны Каллимаха, Прокла, орфические гимны и др. В гимнах нашли свое воплощение красочные античные мифы об олимпийских богах и героях, предания, отразившие основные нравственные и культурные ценности античности, в них запечатлены напряженные духовно-философские искания древности. Издание снабжено обширным комментарием и указателями.
В предлагаемом издании собраны образцы античной гимнографии: гомеровские гимны, гимны Каллимаха, Прокла, орфические гимны и др.
В гимнах нашли свое воплощение красочные античные мифы об олимпийских богах и героях, предания, отразившие основные нравственные и культурные ценности античности, в них запечатлены напряженные духовно-философские искания древности. Издание снабжено обширным комментарием и указателями.
В предлагаемом издании собраны образцы античной гимнографии: гомеровские гимны, гимны Каллимаха, Прокла, орфические гимны и др. В гимнах нашли свое воплощение красочные античные мифы об олимпийских богах и героях, предания, отразившие основные нравственные и культурные ценности античности, в них запечатлены напряженные духовно-философские искания древности. Издание снабжено обширным комментарием и указателями.
В «Антологии кинизма» впервые в отечественной историко-философской литературе представлены на русском языке сохранившиеся фрагменты и уцелевшие сочинения древнейших киников, а также более поздних кинических и кинизирующих авторов, начиная с Антисфена Афинского и Диогена Синопского и кончая Дионом Хрисостомом и Лукианом иа Самосаты. Книга характеризует киническую мысль почти за тысячелетний период ее существования (V в. до н. э. — V в. н. э.).
Знаменитая эпическая поэма Аполлония Родосского «Аргонавтика», рассказывающая о полном необычайных приключений походе 55 греческих мореходов на корабле «Арго» за золотым руном к царю колхов Эету, предлагается читателю в новом переводе, выполненном с учетом всех известных рукописей и новонайденных фрагментов поэмы.
Знаменитая эпическая поэма Аполлония Родосского «Аргонавтика», рассказывающая о полном необычайных приключений походе 55 греческих мореходов на корабле «Арго» за золотым руном к царю колхов Эету, предлагается читателю в новом переводе, выполненном с учетом всех известных рукописей и новонайденных фрагментов поэмы.
«Апология» Апулея свидетельствуют о хорошем знании риторики, об остроумии, ловкости и искусном владении языком. Композиция «Апологии» как речи, действительно произнесенной в суде, достаточно ясна и прозрачна, хотя несколько отклоняется от традиционной схемы. Конечно, едва ли можно думать, что она была произнесена именно в той стройной, полностью обработанной форме, в какой она была выпущена в свет, однако она написана в общем довольно простым языком, мысли, выраженные в ней, не замаскированы излишне изощренной формой и одна тема четко отделена от другой
В центре «Апологии Сократа» (392 до н.э.) – первом законченном и дошедшем до нас тексте Платона – проблема несовместимости индивидуальной добродетели и существующего государственного устройства.
Нет, Вначале-то всё шло почти неплохо. Целых девять месяцев я спокойно плескался в животе у матери и ни о чём не подозревал.
Но тут вдруг началось.
Сначала какая-то Встряска. Дальше Вообще что-то невообразимое (а воображение у меня тогда, действительно, было плохо развито). И затем я почувствовал, что мир вокруг меня изменился. И изменился, надо заметить, не в лучшую сторону.
А потом я ощутил лёгкий удар пониже спины - первый удар судьбы в моей жизни. И было это так неожиданно и так унизительно, что я непременно заревел.
Так вот всё и началось. Как сейчас помню.
Но жизнь подложила мне ещё одну свинью. Мало того, что я родился, так меня ещё угораздило родиться мальчиком. Ну и что тут такого, спрашиваете? Вам непонятно! Вот смотрите.
Говорят, каждый человек - должник от рождения и всю свою жизнь этот долг возвращает. К примеру, мужчине полагается построить дом, посадить дерево и воспроизвести свой дубликат. Ну а женщина вроде как поддерживает тыловое обеспечение в этих его благородных начинаниях. Ну и не только тыловое.
Но это всё так, общественное мнение, сформированное в ходе тысячелетий исторического процесса. Фигня, в общем. Ведь в придачу7 к этому сам человек тоже начинает для себя выдумывать жизненные цели. Захватить мир, там, или создать произведение искусства. А может - просто, прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно... Короче, вы поняли.
И всё же эти перечни действий носят скорее рекомендательный характер. Во всяком случае, если я не посажу дерево, меня вряд ли расстреляют. Но помимо этого есть и ещё один невыплаченный долг, причём выплачивают его, как правило, только мужнины.
Считается, что нашему государству наплевать на простых граждан. Вообще, страшно далеки от народа все эти публичные деятели. Но вы заблуждаетесь, друзья! В жизни каждой особи мужского пола наступает момент, когда родина даёт понять: она о тебе не забыла! Ты нужен ей!
Так вот, родившись мальчиком, я автоматически взял на себя дополнительные долговые обязательства. Кредитором выступала Российская Федерация. Тогда, правда, её ещё не существовало. Но это не являлось проблемой. Был бы должник, а уж кому отдать долг - найдётся.
1-4/156 < >
День этот все ждали с нетерпением. Нет, никто особенно не горел желанием присягнуть на верность отчизне. Просто следом за присягой маячило обещанное городское увольнение на все выходные. И все ждали этого увольнения, а присяга воспринималась как предшествующая ему формальность.
Всю неделю перед присягой велась практически непрерывная строевая подготовка. Руководил процессом лично майор Гой. На плац вытащили колонки и микрофон, в который Гой подавал команды. В теньке встали два барабанщика. Сзади поставили две канистры с водой - утолить жажду в перерыве. И вот сразу после завтрака и до самого обеда мы каждый день дружно репетировали проход по плацу торжественным маршем.
Наконец наступил этот знаменательный день. Подъём и завтрак перенесли на два часа раньше. Сразу’ после завтрака мы всем скопом отправились получать автоматы. А затем, вооружившиеся, выстроились перед плацем. А часть уже наполнялась гражданскими лицами. Толпы родственников в разноцветной одежде, которую немного странно было видеть после армейской «флоры», брели к плацу.
Вскоре и подготовленные к принятию присяги войска тоже проследовали на плац. Всё было готово. Солдаты на месте. Родственники на месте. Приглашённые гости на месте. На месте майор Гой, начальник штаба и офицеры, руководящие принятием присяги. Не хватало одного. Комбрига.
И вот на дорожке к плацу показалась шарообразная фигура.
- Бригада, равняйсь! - рявкнул начальник штаба. - Смирно! Равнение налево!
Солдаты бросили левую руку на цевьё автомата и повернули головы. Оркестр заиграл приветственный марш. Начальник штаба взял под козырёк, повернулся на девяносто градусов и походкой робокопа направился на доклад к комбригу.
В это время с левой стороны на плац вкатился живот. По мере приближения живота к рядам войск солдаты заметили, что снизу’ из него торчат ножки, а сверху’ выросла голова. А вся эта конструкция вместе была командиром части. Однако никто не удивился таким внешним данным комбрига. Потому’ что ему следовало оправдать свою фамилию. Если бы командир бригады полковник Толстый был худым, это могло вызвать у солдат когнитивный диссонанс. Когнитивный диссонанс, в свою очередь, мог включить солдатское мышление. А думать солдату’ не положено. Поэтому’ полковник Толстый толстый.
Начальник штаба доложился. Полковник Толстый нас поприветствовал и поздравил. Знамённая группа притащила боевое знамя части. И мы торжественным маршем отправились принимать присягу. Ну, приняли, конечно. Вернулись на свои места. И начали слушать поздравления.
Приоритетное право было у комбрига. Поэтому’ первым делом мы выслушали чудовищный по своей бессвязности поток слов, из которых интуитивно можно было составить речь. Затем к делу’ подключился отец Дмитрий - внештатный священник части и штатный - близлежащей церкви. Отец Дмитрий умел говорить складно и красиво. А ещё он умел говорить не переставая. Поэтому,зная по беседам в клубе эту’ его способность, мы собрались с силами и приготовились стоять ещё как минимум полчаса. Однако священник пожалел солдат и ограничился лишь общими поздравлениями, не вдаваясь в подробности. Далее свой вклад внесли представители местной администрации. Следом мы услышали произнесённый бесцветным голосом набор шаблонных фраз. Это в принудительном порядке выступил представитель отслуживших полгода срочников. Потом на сцену’ поднялась одна из солдатских матерей. И если офицерский состав желал нам отслужить честно и достойно, то она оказалась более искренней и пожелала отслужить нам поскорее. Затем слово, наконец, вновь взял Толстый. Он также бессвязно обрисовал родителям процедуру ухода их детей в городское увольнение, иные технические моменты и детали, после чего мы, наконец, услышали
долгожданное:
- Разойдись!
И плац немедленно наполнился людьми. Родители кинулись со своих мест искать сыновей. Солдаты в поисках знакомых лиц отправились им навстречу. В сложившейся неразберихе я только через несколько минут сумел найти
своих.
Толпы срочников и их родителей принялись бродить по территории части. Но недолго, поскольку' вскоре началась выдача увольняшек. И не прошло и получаса, как мы уже, сдав автоматы, выходили за ворота КПП и садились на автобус - чтобы не возвращаться сюда до воскресенья.
а остальные - по пятьдесят тысяч, чем если все вместе будут зарабатывать по двадцать на брата. Это, конечно, справедливо, но двадцать меньше, чем пятьдесят.
- Рафаилов, опять ты здесь! А ну пошли за мной! - старший прапорщик Передрий вырос за моей спиной и посмотрел на дежурного суровым взглядом. Срочник принялся с серьёзным видом набивать ключом морзянку, а я отправился за своим начальником, поймав себя на мысли о том, что хочу поскорее Выбраться из мира, где Есе получают на завтрак перловку в мир, где кто-то ужинает в ресторанах, а кто-то варит пельмени. Пельмени, знаете ли, хоть и не бифштекс, но повкуснее перловки будут.
Самым лютым нашим дедом был, безусловно, Жека Медведев, или просто Медведь. По слухам - хотя мы в них слабо верили - когда-то Медведев был отличным парнем, весёлым и приятным в общении. А потом на нём погладили белугу.
Белугой на армейском сленге именуется зимнее нательное бельё. Что-то вроде пижамы. И вот как-то раз, когда я ещё даже не получал повестку в военкомат, Медведева загнали в бытовку его предшественники, нагрели утюг и стали им ездить ему по спине. Ожоги на спине через какое-то Бремя зажили. А мозг, похоже, так и остался частично обожжён.
С тех пор у Медведя начались приступы невменяемости. Глаза его в такие минуты становились стеклянными, и в них не читалось ни одной мысли. Единственное, что в них плавало, - холодная злоба и ярость.
А действия напоминали игру трёхлетнего ребёнка. Как-то раз он подошёл к урне и начал беспорядочно выкидывать из неё всё содержимое, заявив, что там должна быть бутылка. Из ведра вылетали и двухлитровые от колы, и литровые от «Фанты», и поллитровые от «Спрайта», но они его не устраивали. В конце концов, он всё раскидал, заставил нас собирать и удалился.
Ночные развлечения Медведева тоже носили элемент безумия. Однажды он где-то раздобыл игрушечный пистолет-воздушку. Выглядел он, впрочем, как настоящий ПМ. И вот он принялся бродить по взлётке, решая, кого Выбрать своей жертвой.
Моя кровать располагалась как раз возле центрального прохода, да ещё и первой по ходу движения. Так что долго искать не пришлось.
Я почувствовал, как кто-то со всей дури двинул мне по почкам. Перевернулся. Мне в морду упёрся пистолет, а на заднем плане блеснули бешеные глазки Медведя.
- Ты терпила! - заявил он. - Теперь это будет твоё имя.
Я попробовал возразить. Последовала серия ударов по корпусу.
- Сука, я те ща башку прострелю! С сегодняшнего дня тя зовут терпила. Понял?
Я молчал.
Последовала новая серия ударов.
- Понял?
- Понял.
- Как тебя зовут?
- Саня.
Очередная серия.
- Как тебя зовут?
Молчание.
Сила ударов возросла. Частота увеличилась. Область мозга, отвечающая за боль, вступила в дискуссию с участком, содержащим чувство собственного достоинства. Её аргументы с каждым разом становились всё сильнее, поэтому’ вскоре чувство собственного достоинства признало своё поражение в споре.
- Как тебя зовут? - повторил Медведь.
- Терпила, - еле слышно отозвался я.
- Не слышу!
Я повторил.
- Громче!
Я прибавил уровень звука.
- Ещё громче, сука! - потребовал Медведев и для верности ещё пару раз мне двинул.
Добившись, чтобы мой ответ услышала вся казарма, он наставил на меня воздушку и приказал:
- Вставай.
Встав напротив меня с пистолетом на вытянутых руках. Медведь начал меня допрашивать.
- Сколько раз ты подтянулся сегодня на зарядке?
- Десять, - соврал я.
- Какой вес ты выжал?
- Шесть тысяч триста пятьдесят Ньютонов, - вспомнил я физику’.
- Отныне у тебя будет новое погоняло. Теперь тебя будут звать Ньютон.
Я охотно согласился. Лучше зваться именем учёного, чем...
- Как тебя теперь зовут?
- Ньютон! - отрекомендовался я.
- А как твоё старое погоняло?
Блин.
- Терпила, - вновь заткнул я собственную гордость.
- Твоё новое погоняло?
- Ньютон.
- А теперь соедини старое и новое вместе! - пришла Медведеву гениальная мысль.
На его лице впервые вместо тупого бешенства появилась эмоция. А именно - улыбка.
- Терпила Ньютон! - произнёс я и, несмотря ни на что, тоже не сдержал улыбки. А потом и смеха. Ну, если уж я в такой ситуации готов посмеяться над собой, значит всё не так плохо.
А Медведь зарядил пистолет и сменил тему’ допроса.
- Сколько денег ты мне должен? - грозно спросил он, вновь наставив на меня оружие.
- Шесть тысяч триста пятьдесят долларов!
Диалог принимал юмористический оборот.
- Когда ты мне их отдашь?
- Когда ограблю банк.
- У тебя есть родственники?
- Да. У меня есть брат.
- Где он?
- Сидит в тюрьме.
- За что его посадили?
- За ограбление банка.
- Какой банк он ограбил?
- Северный.
- Это была его миссия?
-Да-
- Какая твоя миссия?
- Грабить банки.
- У вас общая миссия?
- Да. Мы делаем одно дело.
- Какой банк ты должен ограбить?
- Южный.
- Почему не Северный?
-Там нет денег. Его уже ограбили.
- Где деньги?
- В надёжном месте.
- На кого ты работаешь?
- На узел связи.
- Это название вашей банды?
- Нет. Это её образ жизни.
- Кто главарь вашей банды?
- Эта фамилия слишком известна, чтобы её называть.
- Ты его боишься?
- Да. Он может меня убить.
- Я тоже могу тебя убить. Причём гораздо раньше.
-Мм... Да?
- Не сомневайся.
- Блин.
-Ага.
- Ну хорошо. Его зовут Евген. Это всё, что я о нём знаю. Он страшный человек.
- Кто ещё в вашей банде?
- Наёмный убийца.
- Как его зовут?
- Крыл.
- Что он делает?
- Убивает.
- Кого?
- Всех.
- Всех людей?
- И не только людей. Он мучает животных. Давит насекомых. Уничтожает растения. Он разрушает дома. Ломает технику* Портит мебель. Сжигает книги. Съедает пищу* Выпивает коньяк. Закуривает сигару. И ложится спать.
- Это всё, чем он занимается?
- Да. Так проходит его обычный день.
- Кто ещё входит в вашу банду.
- Мешок.
- Кто он?
- Я не знаю. Я видел его всего четыре раза. Но думаю, что он серый кардинал.
- За что он получил такое погоняло?
- Он потрошит людей как мешки. Сам видел.
- Понятно. Кто ваш бухгалтер?
- Вася.
- Вася?
- Конечно Вася. Но это не настоящее его имя. На самом деле его зовут Ледышка.
- Почему его так назвали?
- За его хладнокровие.
- У него холодная кровь?
- Очень. Когда я с ним здороваюсь, надеваю перчатку:
- Я знаю, что в вашей банде есть шестёрка. Кто это?
- Это Абро.
- Что он делает?
- Всё, что скажет ему Евген.
- То есть если Евген скажет ему- с девятого этажа прыгать, он будет прыгать?
- Да. Он делает это по воскресеньям.
- Чем он занимается в другие дни?
- Прыгает с третьего этажа.
- Зачем?
- Тренируется.
- Кто ещё есть в вашей банде?
- Прокажённый.
- Где он?
- В реанимации. Я никогда его не видел. Его хотела прикончить конкурирующая банда. И им это почти удалось.
- Что помешало?
- Совесть.
- Совесть? Что это такое?
- Я не знаю.
- Очевидно, это новый вид оружия?
- Возможно.
- Где оно хранится? В оружейке?
- Нет. Его нет на территории части. Российская Армия вообще его не имеет. Им владеет только один человек.
-Кто?
- Наш крёстный отец.
- Кто он?
- Майор Александров. Прозвище - Иваныч.
- Он страшный человек?
- Нет, нестрашный.
- Но вы его боитесь?
-Нет.
- Почему же вы ему подчиняетесь?
- Мы его уважаем.
- Что это значит?
- Я не могу тебе этого объяснить. Ты не поймёшь.
- Я узнал от тебя всё, что хотел. Теперь ты мне больше не нужен. Прощай!
С этими словами Медведев делал мне в голову холостой выстрел, я картинно падал и в душе радовался, потому7 что наконец-то мог лечь спать. Не вечным сном, но хотя бы до подъёма.
100-101 / 156 < >
Вопрос «А вдруг завтра Война?» в Вооружённых силах совсем не абстрактный, а самый что ни на есть реальный. Для этого создана целая мобилизационная группа под руководством заместителя начальника штаба, подробно прорабатывающая порядок действий при введении военного положения. А для того, чтобы к объявлению войны был готов и личный состав, каждый год проводится тренировка по мобилизации и оповещению.
Всё начинается с передачи сигнала боевого управления. Это комбинация цифр и кодовое слово. Кто придумывает эти слова, я не знаю, но человек этот явно не лишён гениальности. Слова эти великолепны в своей абсурдности. Их, как правило, не существует, но звучат они как обычные слова. Как объяснял начальник узла связи, это результат синтеза двух слов. Скажем, взяли «март», взяли «апрель» - получили мартель. Так были получены стендовик, вислятка, олевск, ленивый и даже виброштык. А между тем, один такой вот алеурометр может поднять в воздух целую эскадрилью и отправить бомбить другую страну.
А сигнал о начале и окончании учений звучал, кажется, как «неважный эпилог» или как «осторожный победитель». При получении такого сигнала дежурный по бригаде оповещал все подразделения об объявлении общей тревоги и степени готовности. Степень готовности определяла необходимость получения оружия и выдвижения из пункта постоянной дислокации с открытием запасного командного пункта.
Все роли были заранее расписаны. Дневальные охраняют подразделение, дежурный выдаёт оружие, связисты бегут на посты, местные призывники едут на оповещение командного состава согласно маршрутам, водители выводят сбои аппаратные из боксов, а остальной контингент дружно опустошает оружейку, тащит всё на себе в парк и грузит в машины. Ящики с автоматами и патронами с трудом утаскивали на себе шесть крепких парней, поэтому все с нетерпением ждали, когда же учения закончатся.
Я же, наоборот, был очень доволен - меня записали основным посыльным по одному из маршрутов оповещения. Поэтому я, поднявшись по тревоге, не получая автомата, в каске и с вещмешком выдвинулся к штабу. Мимо меня из учебной роты пробежало зелёное резиновое чудовище. Это был солдат, отвечающий за радиационную защиту и облачённый в общевойсковой защитный комплект и противогаз. Он, распугивая окружающих и вселяя ужас в сердца тех, кому’ попадался на глаза, двигался в том же направлении, что и я - докладываться дежурному’ по бригаде. Я мысленно пожалел дежурного: увидеть такое исчадие ада в пять часов утра - удовольствие сомнительное.
Впрочем дежурным в тот день был майор Гой, И УДИВИТЬ его чем-то было сложно. Когда я ему доложился, он заявил:
- Боец, я когда жене в любви признаюсь, я громче говорю!
Я повторит сбой рапорт громче, чем признание жене майора Гоя, после чего загрузился в автобус и, как в студенческие годы - заснув головой на стекле, -отправился в родные края.
Когда утренняя публика, спешащая на работу, увидела выскочивших из зелёного автобуса парней в касках и бушлатах, послышались Возгласы «Война началась’», а мы тем Бременем побежали к одной из многоэтажек, в квартирах которой базировались офицеры нашей части. Перебудив всех их родственников, а заодно и ещё полподъезда, мы обнаружили, что все и без нас давно уехали в часть, получив сигнал по автоматическому телефонному’ оповещению, записанный голосом старшего прапорщика Передрия, и двинулись обратно в часть помогать таскать вытащенные в парк ящики с боеприпасами.
Серия учебных тревог спустя неделю закончилась, а у меня в памяти до самого дембеля оставались приятные воспоминания об открывшей мне дверь дочке комбата в домашнем платьице...
141-144 / 156 < >
Об ора́торе (лат. De Oratore) — трактат Марка Туллия Цицерона, посвящённый ораторскому искусству. Является основополагающим произведением Цицерона на эту тему, в котором раскрываются основы мастерства красноречия.
Трактат написан в форме диалога между Луцием Лицинием Крассом и Марком Антонием, который якобы состоялся летом 91 года до н. э., незадолго до смерти Красса. Цицерон опубликовал его в 55 году до н. э. и посвятил своему брату Квинту.
"Из всех произведений Цицерона его сочинения об ораторском искусстве едва ли не более всего требуют в настоящее время нового научного издания. Причина этого — в состоянии рукописного предания этой группы сочинений Цицерона. Трактаты об ораторском искусстве дошли до нас в двух рукописных изводах — «неполном» и «полном». Там, где текст этих изводов совпадает, мы можем с достаточной уверенностью полагать, что он соответствует цицероновскому оригиналу. Но там, где он не совпадает, издатели не имеют никаких объективных оснований предпочесть вариант одного извода варианту другого, и им приходится оперировать доводами «от смысла», всегда оспоримыми. К счастью, расхождения такого рода обычно касаются несущественных мелочей и подчас даже не сказываются на переводе."
Первая новелла в европейской литературе, «Дафнис и Хлоя» Лонга не просто безыскусный эротический рассказ о красоте пастушеской жизни, в нем с небывалой силой выразилась античная философия любви. Без этого произведения не полон образ Античности, его можно назвать художественным исследованием того, как любовь из безотчетного чувства превращается в разумную созидательную силу. Чтение «Дафниса и Хлои» – своеобразный психологический эксперимент и одновременно введение в самые высокие понятия классической философии. В XX веке «Дафнис и Хлоя» были воплощены в разных искусствах, от балета до кинематографа. В данное издание включен перевод новеллы, выполненный выдающимся русским писателем Д. С. Мережковским, и его же статья о Лонге. Современный научный взгляд на произведение представлен во вступительной статье проф. А.В. Маркова.
«Записки о Галльской войне» – сочинение Гая Юлия Цезаря, в восьми книгах которого он в присущей ему точной, сжатой и энергичной манере описал свое завоевание Галлии в 58–50 гг. до н. э., а также две переправы через Рейн и высадку в Британии. Помимо описаний походов и сражений Цезарь упоминает о многих географических и этнографических подробностях, которые остаются интересными до сих пор.
Дилогия «О старости» и «О дружбе» и три книги «Об обязанностях» Цицерона – развернутая программа создания мудрого государства, сопоставимая с «Государством» Платона. Цицерон всегда был реалистичен в своих рассуждениях, при этом приводил множество примеров, трогающих душу каждого римлянина. Умение переходить от философских обобщений к историческим урокам, доброжелательный тон, остроумие и драматизм, опыт решения конфликтов и анализ сложных ситуаций делают наследие Цицерона востребованным и в наши дни. В предисловии объясняется исторический и философский контекст создания этих трудов.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
У поемі «Походження богів» Гесіод, «один із світочів світової літератури» (І. Франко), започаткував вчення про становлення світу, а також ранню натурфілософію — науку про сили й закони природи; у праці «Роботи і дні» виклав свою життєву позицію — розуміння моральних засад, ставлення до праці. У «Щиті Геракла» — епічний опис поєдинку Геракла з Кікном, що є майстерним наслідуванням вісімнадцятої пісні Гомерової «Іліади».
Стоицизм – поистине уникальная философская школа: зародившись в III–II веке до н. э., она увлекает и наших современников. В этой книге вы познакомитесь с ярчайшими мыслями одних из лучших представителей стоицизма. «В чем наше благо?» Эпиктета, древнегреческого философа, побывавшего рабом и получившего свободу за свою мудрость, трактат «Наедине с собой» его блестящего последователя Марка Аврелия, римского императора и философа, а также два размышления «О блаженной жизни» и «О стойкости мудреца» третьего великого римского стоика Сенеки, сумевшего сохранить достоинство на службе у двух самых лютых тиранов Рима, Калигулы и Нерона, раскроют перед вами глубину и силу человеческого духа.
Одним из первых мастеров басни греки считали легендарного мудреца и шутника — раба Эзопа, жившего, по преданию, в VI в. до н. э. Имя Эзопа навсегда закрепилось за басенным жанром: все свои басни греки и римляне называли «баснями Эзопа». Эти-то греческие и латинские «басни Эзопа», числом около 500, и составили настоящий сборник.
На русском языке эзоповские сюжеты не раз обрабатывались и Хемницером, и Дмитриевым, и Крыловым; несколько раз выходили и прозаические книжки под заглавием «Басни Эзопа» (правда, все они давно стали библиографической редкостью); но полный и точный перевод всего свода эзоповских басен появляется на русском языке впервые.
Являясь самостоятельным и внутренне законченным целым, настоящий сборник в то же время тесно примыкает к другому сборнику античных басен, вышедшему в этой же серии, — «Федр. Бабрий. Басни» (1962). Эти два сборника — прозаические «басни Эзопа» и стихотворные басни Федра и Бабрия — почти исчерпывающим образом охватывают всю басенную литературу античного мира.
В эту книгу вошли сочинения двух крупнейших представителей античной басни — латинского поэта I в. н. э. Федра и греческого поэта II в. н. э. Бабрия. Творчество обоих баснописцев представлено здесь с наибольшей возможной полнотой. В частности, здесь впервые появляются в составе сочинений Бабрия четыре новые басни, опубликованные только в 1935 г. Кроме басен, сохранившихся в стихотворных подлинниках, в издание включены басни, дошедшие до нас в позднейших пересказах и переработках. В целом сборник охватывает все памятники античной литературной басни, представляющие самостоятельную ценность. В качестве приложения помещен сборник анекдотов «Филогелос» — уникальный образец юмористической литературы поздней античности.
Переводы, статья и комментарий к настоящему изданию сделаны М. Л. Гаспаровым.